Владимир Владимирович МАЯКОВСКИЙ
(4893 - 1930)
Страницы - 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Любовная лирика составила значительный пласт в поэтическом наследии великого поэта, и этот пласт неразрывно связан с остальными темами его произведений, нередко определяя их глубинный смысл.
Русская любовная лирика не описывается формулой, которую вывел и декларировал один из современных поэтов: 2 = 1>3 000 000 000. Рамки этой формулы тесны для настоящей любви, которая осознает себя прежде всего частицей общечеловеческого бытия. Маяковский был всем существом своим включен именно в эту традицию русской поэзии.
Его ранняя любовная лирика тяготеет к большим формам не только потому, что «громада любовь» не вмещалась в пространство небольшого лирического стихотворения, но и потому, что сердце поэта было «истомлено» тоской по любви как проявлению человечности.
Кажется, еще никто не отметил разительного сходства таких несхожих поэтов, как Маяковский и Ахматова, в теме трагического одиночества человека. Если в романтической поэзии одиночество было необходимым условием, чтобы герой мог осознать свою человеческую ценность, условием, которым поэт-романтик даже гордился, потому что оно свидетельствовало о его несхожести с «толпой», — то у Ахматовой и Маяковского одиночество вызывало смертный ужас, тоску, потому что воспринималось как симптом гибельной болезни.
Всемирный, почти космический трагизм ранних поэм Маяковского не оттого, что «украли» любимую, навесили на нее ожерелья, сковали золотыми цепями ей руки,— куда страшнее для него была всеобщая глухота мира к его страданию. Не потому, что он единственный, особенный, а как раз потому, что он — один из миллионов.
В 1913 году он написал трагедию, назвав ее собственным именем — «Владимир Маяковский». Ее герой — поэт взваливал на себя непосильный груз человеческого горя, чтобы отнести его к Богу. Напрасно. Господь — не заступник, он — вор человеческого счастья. Б. Пастернак писал о своем потрясении от этой трагедии: «Я слушал, не помня себя, всем перехваченным сердцем, затая дыхание. Ничего подобного я раньше никогда не слыхал… Трагедия называлась «Владимир Маяковский». Заглавье скрывало гениально простое открытие, что поэт не автор, но — предмет лирики, от первого лица обращающийся к миру. Заглавье было не именем сочинителя, а фамилией содержания».
Трагедия заключалась в том, что любовь гиганта разбивалась о пошлость маленьких забот так называемых «обыкновенных людей», вроде «обыкновенного молодого человека», придумавшего машинку для рубки котлет, или его знакомого, двадцать пять лет изобретающего капкан для ловли блох.
Если герой трагедии испытывал растерянность перед силой пошлости и необъятностью горя, то герою поэмы «Облако в штанах», появившейся два года спустя, выход уже виделся в бунте, в революции, в восстании тех, кто «держит в своей пятерне миров приводные ремни». Так любовь, стремление спасти, защитить ее естественно приводили поэта к необходимости кардинальных социальных перемен.
Собственно, все остальные дореволюционные поэмы Маяковского — «Флейта-позвоночник», «Война и мир», «Человек» — это лирическое исследование трагедии любви в буржуазно-мещанском мире.
оборудование для котельной. подземные емкости для сжиженного газа.
Он и после революции продолжал непримиримую борьбу с ненавистным мещаньем, которое представлялось ему главной угрозой любви, то есть человеческому в человеке. Именно об этом его послереволюционные поэмы «Люблю», «Про это»
Во имя человека сам поэт готов, был пойти на любые лишения и жертвы, вплоть до собственной гибели, вплоть до подавления собственного творчества: «Но я себя смирял, становясь на горло собственной песне».
Может быть, это — одна из причин того, почему так мало у Маяковского «собственно любовной» лирики, почему даже в интимном письме любимой женщине он заявлял:
В поцелуе рук ли,
губ ли,
В дрожи тела
близких мне
Красный цвет
моих республик
Тоже
должен
пламенеть.
Марина Цветаева верно подметила, что лирика Маяковского — выражение не столько индивидуального, сколько общего, всеобщего: «Маяковского нужно читать всем вместе, чуть ли не хором (ором, собором), во всяком случае, вслух и возможно громче, что с каждым читающим и происходит. Всем залом. Всем веком… Без Маяковского русская революция бы сильно потеряла, так же как сам Маяковский — без Революции».
ЛИЛИЧКА!
в м е с т о п и с ь м а Дым табачный воздух выел. Комната — глава в кручёныховском аде. Вспомни — за этим окном впервые руки твои, исступленный, гладил. Сегодня сидишь вот, сердце в железе. День еще — выгонишь, может быть, изругав. В мутной передней долго не влезет сломанная дрожью рука в рукав. Выбегу, тело в улицы брошу я, Дикий, обезумлюсь, отчаяньем иссечась. Не надо этого, дорогая, хорошая, дай простимся сейчас. Все равно любовь моя — тяжкая гиря ведь — висит на тебе, куда ни бежала б. Дай в последнем крике выреветь горечь обиженных жалоб. Если быка трудом уморят — он уйдет, разляжется в холодных водах. Кроме любви твоей, мне нету моря, а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых. Захочет покоя уставший слон — царственный ляжет в опожаренном песке. Кроме любви твоей, мне нету солнца, а я и не знаю, где ты и с кем. Если б так поэта измучила, он любимую на деньги б и славу выменял, а мне ни один не радостен звон, кроме звона твоего любимого имени. И в пролет не брошусь, и не выпью яда, и курок не смогу над виском нажать. Надо мною, кроме твоего взгляда, не властно лезвие ни одного ножа. Завтра забудешь, что тебя короновал, что душу цветущую любовью выжег, и суетных дней взметенный карнавал растреплет страницы моих книжек… Слов моих сухие листья ли заставят остановиться, жадно дыша? Дай хоть последней нежностью выстелить твой уходящий шаг. 26 мая 1916 г. Петроград
Одно из немногих «чисто любовных» стихотворений Маяковского посвящено Лиле Юрьевне Брик (1891—1980), как и все поэмы Маяковского о любви. О том, как много значила она в жизни и творчестве поэта, можно судить по тому, что в автобиографии «Я сам», написанной в 1928 году, Маяковский свое знакомство с ней в июле 1915 года выделяет в самостоятельную главку, названную: «Радостнейшая дата». В Л. Ю. Брик воплотилось для поэта все, что связано с любовью. Ей посвятил он и программную свою предреволюционную поэму «Облако в штанах», хотя в основе ее сюжета любовь к другой женщине — Марии Александровне Денисовой. «Глава в крученыховском аде» — имеется в виду поэма А. Крученых и В. Хлебникова «Игра в аду».
Читать дальше — В. Маяковский. Стихи о любви - стр. 2